Я вылез из машины, поднял воротник плаща и надвинул на глаза шляпу, мысленно обратившись к неумолимым богам природы. Шел дождь. Где-то поблизости, и в этом я был совершенно уверен, парень по имени Ной строил судно под названием «Ковчег II».
Я перешел через улицу. Не имело никакого смысла пробовать открыть входную дверь, и я попытался заглянуть внутрь сквозь окна, но в нижних матовых стеклах смог увидеть лишь собственное размытое дождем отражение.
Я пошел вдоль стены и вскоре очутился у трухлявого забора. Ворота были забиты точно так же, как и главный вход, но в самом заборе кое-где доски болтались на одном-двух гвоздях, и их запросто можно было раздвинуть.
Я посмотрел по сторонам, прежде чем нырнуть во двор. Все магазины в округе давно уже переехали поближе к центру, а из-за такой погоды на улицу не решилась выйти ни одна любопытная старушка. Единственное, что я увидел, был белый «мерседес», в котором молодая пара направлялась в спортивный комплекс неподалеку. Но они не представляли опасности ни для кого, кроме бездомных кошек и зазевавшихся пешеходов, и были целиком заняты мыслями о предстоящем сражении.
Двор фабрики весь зарос сорной травой и мхом. Здесь уже давно не проезжал грузовик, но зато от дырки в заборе за угол здания вела хорошо утоптанная тропинка.
Я чувствовал себя Пинкертоном, пробирающимся сквозь дыру в стене без прикрытия за спиной, но не знал, что ответить на вопрос: «Кто это пугало?» при встрече с палачом Кессиди.
Я осторожно повернул за угол. Тропинка привела меня к задней двери. Она была приоткрыта, что вовсе не значило «добро пожаловать». Скорее наоборот. Просто кто-то в спешке забыл ее прикрыть.
Я огляделся.
На причале, как понурые головы лошадей-качалок, одиноко торчали ржавые кнехты. Забытый моток кабеля напоминал человечеству, что символом вечности является кольцо, но что далеко не все кольца вечны. На другой стороне серого зачумленного фьорда в ожидании Черной смерти или, наоборот, светлых времен застыл район Меленприс. Через равные промежутки времени один за другим городским властям было представлено несколько идиллических проектов реконструкции этой части города. Но лично я не видел никаких изменений в улицах моего детства, где я бегал ребенком вот уже почти полвека тому назад. Нескончаемые, как плохие годы, улицы, с обязательной мучительной музыкой в качестве последнего аккорда. Такие же нудные, как вся моя жизнь, клавиши. И большая часть этих клавиш была черной.
Поскольку из двери никто не выкатился, я решил сам проявить инициативу и распахнул настежь дверь.
Меня ждала затхлая темнота. Полуосвещенный коридор. Маленькое складское помещение справа. Запертая дверь, ведущая дальше в здание.
Я решился открыть и эту дверь, но меня не покидало чувство, что действие происходит в Алисиной Стране чудес. Если бы на столе я обнаружил маленькую бутылочку с надписью: «Выпей меня», то нисколько бы ни удивился.
Но я не нашел никакой бутылочки. Не нашел даже стола.
Я очутился в большом пустом зале, который раньше был складом.
Где-то вдалеке слышались шепот и шорох, как будто в здании все еще жило эхо старых разговоров времен ланча или дискуссий о тарифах, и это меня настораживало.
Я пошел дальше, и постепенно шепот и шорох превратились в бормотание, переросшее в беседу молодых людей в нестираных одеждах со специфическим запахом, трясущиеся пальцы которых были не в состоянии даже зажечь спичку. Я вошел в логово побитого молью льва — и по мере того, как на меня обращались их взгляды, в помещении устанавливалась тишина. Только следы крепежа на полу говорили о том, что когда-то это помещение было машинным отделением — сердцем фабрики. Я рассматривал лица в обрамлении длинных волос, нечесаных бород и невообразимых платков и повязок, пытаясь отыскать хоть одно знакомое, не говоря уже о том — с фотографии, что дала мне Карен. Но против меня была темнота, и вместо ответа возникали лишь новые вопросы.
— Это еще что за ищейка! — услышал я шепот.
— …щейка…щейка…щейка, — разнесло эхо.
Несколько парней в приталенных ветровках поднялись со своих мест и приблизились ко мне. В их действиях не было ничего угрожающего. Ничего враждебного. Только уверенность в том, что их большинство, и что, если только я не Дракула или Фантомас, они могут сделать со мной что угодно.
— Красавчик, а! — заметил один из них.
— Пустышка! — раздалось в ответ.
Один парень с грязным гипсом на ноге и металлическими костылями под мышками, с улыбкой, на которую не смог бы ответить даже самый хитрый торговец, направил один костыль на уважаемое собрание, повернулся к ним вполоборота и вопросил:
— Мне кажется, ребята, что здесь как-то странно пахнет. Уж не шампунем ли?
Молодая девушка с торчащими в разные стороны волосами и ангельским личиком, сидевшая привалившись к стене, внезапно выпрямилась и крикнула:
— Мне кажется, он похож на Шкипера! — после чего зашлась в истерическом смехе.
— Может, хочешь шпинату? — представление продолжалось.
— Оливия! Где ты? — И новый взрыв хохота.
Они были остроумны, как герои мыльных опер. Я со своими остротами чувствовал себя стариком.
— Я ищу девушку по имени Сирен, — только и смог выдавить я.
Здоровый парень с черными волосами, черной бородой, черными глазами и черными взглядами на жизнь вплотную подошел ко мне. Он напоминал Чарлза Мэнсона. И это не были пустые ассоциации.
Позади него веером, что было вполне в духе банды из «Дыры в стене», расположилось еще несколько человек, все руки в брюки.
— Кто ты? — спросил Мэнсон. — Она что, твоя жена или, может, отпрыск?
Я облизнул губы.
— Мне поручили найти ее.
— Отлично. Ты что, Оле-Лукойе?
— Сирен или как там ее? — вопросило рыжее патлатое существо слева. — Сирен Сидсерк?
— Оливия!
— Я понимаю, что вы начитанны, — ответил я и тише добавил: — Меня просила найти Сирен ее сестра. Ее семья. Они просто хотят убедиться, что с ней все в порядке.
— Сестра? — громко переспросил Мэнсон. — А с ней ты как часто работаешь? Спереди или сзади?
Похоже, они могли скончаться от смеха. У меня чесались руки, но я прикусил язык.
Я осмотрелся. Всего в помещении было человек тридцать — сорок.
— О’кей, красавчик, лети отсюда к чертовой матери через ту же дверь, в которую вошел, пока тебе не вставили перо. Здесь нет никакой Сирен, — подвел черту Мэнсон.
— Нет? — переспросил я.
В этот момент все и произошло.
В одной из комнат, что я миновал по дороге, раздался звук шагов бегущего человека. Взгляды всех присутствующих обратились к двери. На пороге показался черноволосый подросток, никак не старше пятнадцати-шестнадцати лет.
— Фараоны! — прошептал он. — Че-четверо!
Я посмотрел на Мэнсона. Ни одному из нас не хотелось попасться в руки полиции. Это нас объединяло.
Все бросились врассыпную — вверх по лестницам, сквозь разбитые окна на, улицу, под грязные мешки на полу.
Сам я уже почти достиг двери в противоположной стене комнаты, когда меня остановил резкий окрик и слепящий свет фонарика.
— Стоять! — приказал мне довольно знакомый голос.
Я медленно повернулся лицом к судьбе. Мальчишка сосчитал правильно. Их было четверо, двое в форме и двое в гражданском. Один из полицейских в гражданском был мой старый недруг, Эллингсен. Он гнусно ухмыльнулся и проворковал, как молодой голубь:
— Крошка Веум ищет новых приключений!
Я тяжело вздохнул и покачал головой.
— Старина Эллингсен! Знакомая песня! Ты да я, да мы с тобой, катались в лодочке вдвоем!
Его глаза сверкнули.
— Ты и я, Веум. Одни. Совершенно одни. Далеко в море.
8
Они взяли меня с собой в полицейский участок. Большое дело. Они спросили Мюуса, но оказалось, его нет на месте. Тогда они явно расстроились.
Часа два мы потратили на тщательное заполнение протокола моим именем, датой рождения и другими подобными сведениями, и затем меня отпустили, пригрозив скорой встречей.
Поскольку я все равно был в этой части города, то решил заодно зайти и в отделение полиции по работе с иностранцами. Май вонзила в меня гневный взгляд, как только я появился на пороге, извергла огонь, отмела в сторону троих вьетнамцев и полсемьи из Пакистана и выплюнула мне в лицо:
— И ты еще осмелился прийти сюда!
Она схватила меня за руку — ее хватка была чем-то средним между захватом полицейского и попыткой переломать мне кости, — бросила не обещавший ничего хорошего и, уж во всяком случае, дававший мало надежды на продление визы в нашем королевстве Норвегия взгляд на эмигрантов и потащила меня в служебное помещение.
Сильным пинком в спину она усадила меня на единственный стул в комнате, с грохотом захлопнула за собой застекленную дверь, чуть не выбив из нее стекла.